Время звезд - Страница 116

116

— (Слушай, Пэт, если ты не хочешь этого делать, то что бы там ни было, я так им и скажу, что ничего не выйдет. Они слишком много хотят.)

— А какая разница, — ответил он с раздражением. — Мне все равно надо каким-то образом провести ближайшие шестнадцать часов. Да и вообще может получиться, что это последний наш сеанс.

Впервые он не удержался и показал, как все это на него действует. Я торопливо сказал:

— (Не надо так говорить, Пэт. С тобой все в порядке, все будет хорошо. Ты снова будешь ходить. Да что там, ты сможешь и на лыжах кататься, если захочешь.)

— Кончай ты с этой ободрительной чушью. Я уже наслушался этого от предков больше чем достаточно. Тошнит просто.

— (Да ты послушай, Пэт…)

— Кончай, кончай. Давай лучше займемся тем, чего они от нас хотят.

— (Ну, хорошо.) — А вслух я сказал: — Он готов, Доктор.

— Секунду. Запускайте камеру, О'Тул. — Доктор Бэбкок нажал что-то на своем столе. — Командор Фрик?

— Да, Доктор, — ответил голос Фрика.

— Мы готовы. Вы придете?

— Тут все в порядке, — услышал я ответ своего начальника. — Сейчас идем. — Через секунду он вошел в сопровождении Анны Хорошей. Тем временем я осмотрелся. Одну из стен вычислительного центра полностью занимал компьютер, поменьше, чем в Лос-Аламосе, но не намного. Перемигивающиеся лампочки на его панелях, наверное, что-то для кого-то значили. Под прямым углом к компьютеру за пультом сидел мистер О'Тул, над пультом висел большой экран дисплея, в центре которого примерно каждую секунду появлялась яркая вспышка.

Анна без слов кивнула мне; я понял, что она на связи.

Пэт сказал:

— Том, у вас там есть девушка по имени Анна Хорошей. Ее там нет поблизости?

— (Есть. А что?)

— Передай ей привет. Я знал ее в Цюрихе. Тут находится ее сестрица Бекки. — Он чуть хихикнул, что меня обрадовало. — Симпатичная девица, правда? Моди ревнует.

Бэбкок сказал Фрику.

— Скажи, чтобы они приготовились. Первый синхронизирующий прогон, с того конца.

— Скажи им, Анна.

Она кивнула. Я не понимал, зачем потребовалась вторая телепара, если они могут переговариваться через нас с Пэтом. Скоро я понял: мы с Пэтом были слишком заняты.

Пэт выдавал тикающие звуки, как часы, а мне было велено их повторять. При каждом моем тике на дисплее появлялась вспышка. Бэбкок наблюдал за дисплеем, потом он развернул его так, чтобы мне не было видно, и прикрепил микрофон к моей гортани.

— Снова.

Пэт сказал:

— Внимание… — и опять начал тикать. Я старался как мог, чтобы тикать с ним одновременно, но выглядело это, конечно, до крайности глупо. Я услышал, как Бэбкок тихо произнес:

— Это снимает обратную связь и задержку из-за конечности скорости звука. Жаль, что мы не можем получше измерить скорость передачи сигнала. По нервным синапсам.

Фрик сказал.

— А с Деверо ты говорил?

Я продолжал тикать.

— А теперь прогон в другую сторону, — сказал Бэбкок, надевая на меня наушники. Я сразу же услышал тиканье вроде того, какое издавал Пэт. — Вы, молодой человек, слушаете сейчас спектральный метроном, ритм которого задается монохроматическим светом. Он был синхронизирован с тем, который использует ваш брат. А теперь — тикайте ему.

Я начал тикать. Занятие это прямо гипнотизировало; легче было войти в ритм и тикать вместе с метрономом, чем выбиться из этого ритма. Не обращать на него внимания было невозможно. Меня стало клонить в сон, но я продолжал тикать; остановиться я просто не мог.

— Конец прогона, — возвестил Бэбкок. Тиканье прекратилось, я снял наушники и потер свои уши.

— Доктор Бэбкок?

— А?

— А как Вы сможете отличить один тик от другого?

— Что? Ты — конечно, не сможешь, а О'Тул — сможет. У него все снято на пленку. То же самое и на другом конце. Да ты не бери в голову, главное — старайся оставаться в ритме.

Вся эта ерунда продолжалась еще больше часа; иногда передавал Пэт, иногда — я. В конце концов О'Тул поднял глаза и сказал.

— Усталость начинает все портить, Доктор. Вторые производные быстро растут.

— О'кэй, тогда кончаем, — объявил Бэбкок. Он повернулся ко мне. — Можете поблагодарить от моего имени своего брата и объявить ему о конце связи.

Командор Фрик и Анна вышли, а я остался. Через некоторое время доктор Бэбкок поднял глаза и сказал:

— Можешь идти, парень. Спасибо.

— Доктор Бэбкок?

— А? Чего тебе?

— Не могли бы Вы рассказать мне, зачем все это?

На лице его появилось изумление, затем он сказал:

— Прости, пожалуйста, я отвык от людей, все с приборами; я забыл. Хорошо, садись. Вот для этого-то вас, телепатов, и взяли на корабль: для исследования природы времени.

Я посмотрел на него с недоверием.

— Сэр? Я думал, мы здесь для того, чтобы сообщать о планетах, которые мы надеемся обнаружить.

— А, это… Ну, наверное, и это тоже, но только исследование времени значительно важнее. Людей и так чересчур много, зачем еще новые колонии? Математик может решить проблему народонаселения в одно мгновение — просто перестрелять всех через одного.

Мистер О'Тул встал, не глядя на нас.

— За что я люблю Вас, шеф, так это за доброту и великодушие.

— Там, на галерке, потише, пожалуйста. Так вот, сегодня, сынок, мы пытались узнать, сколько сейчас времени.

Видимо, все мое непонимание отразилось на лице, так как он продолжал:

— Да, конечно, мы знаем, сколько сейчас времени, но установить это очень нелегко. Видишь эту штуку? — Он указал на экран дисплея, неустанно тикавший каждую секунду. — Это Гринвичское время, принятое по радио с поправкой на относительную скорость и ускорение. Затем есть другое время, которое ты слышал в наушниках; по этому времени живет корабль. И есть еще то время, которое ты получаешь от своего брата и передаешь нам. Мы пытаемся сравнить все три времени: трудности появляются из-за необходимости включать в цепь людей; если десять секунд — малое время для нервной системы, микросекунда — вполне измеримое и длительное время в физике. Обычная радарная система делит микросекунду с той же легкостью, как ты — фунт масла. Поэтому мы используем много прогонов, чтобы попытаться как-то скомпенсировать свое незнание.

116